В Петербурге Патрисия Каас дала первый из 26 концертов своего российского тура. 41-летняя певица показала не шоу, не концерт, а спектакль «Кabaret» (мадемуазель «К» настаивает на этом определении!). Вообще-то «Кабаре» на французском пишется через букву «С», но Патрисия изменила ее на «К», потому что этот знак давно стал ее символом. Изюминкой российского тура стал романс Микаэла Таривердиева «Мне нравится» на стихи Марины Цветаевой, который Каас исполнила вживую на языке оригинала…У певицы опять период подъема. После пятилетней паузы она записала новый альбом «Кabaret», причем в нескольких версиях – для французской, русской, немецкой и англоговорящей аудитории. В России диск официально появится в январе 2009 года. На третьем десятке вокальной карьеры Каас неожиданно попробовала свои силы как автор, дебютировав с композицией «Последний раз». Не так давно она записала дуэт с нашей группой «Уматурман», где впервые спела несколько фраз на русском,
а для русской версии своего альбома и начавшегося в Питере тура спела уже романс «Мне нравится» (стихи Марины Цветаевой) на языке оригинала.читать дальшеНо главное – она сделала новый спектакль «Кabaret», который поспешила представить своей любимой российской публике. «Иногда мне кажется удивительным, что я родилась не в России, здесь меня так любят, здесь я вполне могла бы жить», - эти слова мадемуазель «К» так нравится повторять из интервью в интервью. Несомненно, Патрисия плоть от плоти французской эстрады, с ее вниманием к каждому слову, внешней неброскостью, стремлением к театрализации. Тем не менее, Каас всегда морщит лоб, когда ее пытаются сравнивать с Мирей Матье и даже Эдит Пиаф, полагая, что она не просто вполне самодостаточная артистка, а еще и то, что ее музыкальные корни глубже. Отчасти этим продиктовано стремление в новой программе обратиться к старым временам: «В этом спектакле я хотела сделать реверанс в сторону 30-х годов, вспомнить берлинские кабаре тех лет, джаз в Сен-Жермене и танго в Буэнос-Айресе».
Спектакль Патрисии оформлен в черно-белой гамме. Точней, даже в темно-серо-белой. На сцене минимум декораций. Большой задник представляет собой черно-белое полотно, «разрезанное» линией из бесконечных ступенек, причем по ходу двухчасового действия задник не меняется. Зато на белой простыне киноэкрана, что расположен даже не в центре, а чуть сбоку сцены, много чего происходит. Здесь крутят кадры кинохроники и отрывки любимых фильмов Патрисии. Экран становится отличным фоном во время танцев. Но и на нем подавляющая гамма – черно-белая. Патрисия несколько раз меняет наряды, и все они черного цвета. Даже на двух видеопроекторах, что располагаются по бокам сцены и призваны держать крупный план, изображение слегка размыто, стилизовано под старое кино…
В музыкальной обойме спектакля нет единого стиля, Патрисия поет и блюзы, и фокстроты, танго, вальсы, однако ее оркестр из пяти музыкантов звучит весьма своеобразно. Саунд у оркестра какой-то вязкий, «мутноватый», приглушенный, а ведь в 30-е годы любили играть совсем не так, а звонко и четко, было много меди. Играли с огоньком, а тут такое ощущение, что ни музыканты, ни певица никуда не торопятся. В то время, как все нынче пытаются играть все быстрей («быстро, быстро! – современной музыки девиз»), у Каас все какое-то слегка замедленное, тягучее. Подавляющее настроение спектакля – грустное, меланхоличное, тревожное и даже мрачное. В ее «кабаре» как-то неспокойно… А ведь музыка 30-х годов была яркой, вызывающей, даже наглой. Но не это привлекает Патрисию в ретро, ее вокал звучит приглушенно, даже размыто. Ее блюз не просто тосклив, он трагичен…
При этом не покидает ощущение, что вокальная драматургия Каас нынче интересует гораздо меньше, чем танцевальная стихия. В ее вокале никаких открытий, все те же знакомые и любимые низкие тембры. Обладая столь сильным от природы голосом, она редко форсирует его. А вот танцу отдается упоенно. Во многих номерах рядом с Патрисией молодая профессиональная танцовщица, своего рода ее Альтер-эго. Певица не боится танцевать синхрон с профессионалкой, они то и дело образуют дуэт, и в каких-то моментах сорокалетняя Каас танцует даже интересней, она выглядит пластичней юной партнерши. Тело Патрисии столь же тренированное, как и двадцать лет назад, она не боится не только топиков, но даже остаться на сцене в бюстгальтере и колготках. Однако, даже раздевшись до прозрачных трусиков, Патрисия, как ни странно, сохраняет целомудренность, потому что эротичность и кошачья грациозность ее не показные, а продиктованы самой природой песен. Раздевается она не для публики, а, если хотите, для души. За два часа спектакля артистка почти не улыбается, при этом, обнажая на лице тревогу, страдание, не боится быть некрасивой, не боится морщин…
В более чем откровенном, простого покроя черном платьице, на босу ногу, она исполняет и «Мне нравится» на стихи Марины Цветаевой. Патрисия пролила семь потов на занятиях с преподавательницей русского языка, чтобы не только выучить сложный текст, но и добиться произношения привычного нашему слуху звучания буквы «р». Поет романс вживую, перед ней на полу нет даже «шпаргалки», чувствуется, что она волнуется (в Питере – первое живое исполнение!), а в финале песни улыбается своим музыкантам, словно говоря: «А вот ведь, смогла!» Конечно, публика ревет от восторга, но этот реверанс в сторону российского зрителя - своего рода цирковой номер. Честно говоря, я бы с большим удовольствием послушал романс «Мне нравится» в версии Каас на французском, где интонации и эмоции, наверняка, были бы более точны и глубоки.
Несколько песен по ходу спектакля завершались тем, что на экране возникали титры «FIN», а в финале спектакля на «белой простыне» и вовсе пошли титры, где долго-долго перечислялись все участники и создатели действия. А меня не покидало такое ощущение, что не концерт и даже не спектакль, а грустный старый фильм посмотрел…Михаил Садчиков,
Фонтанка. ру