об этом - в тех же, тогдашних же записных книжках. о тех, кто был возле Наполеона - и Людовика XVI, что ли.
кажется, она тогда - а может и после - не думала о том, есть ли кто преданный в несчастии ей самой. не сравнивала, не сопоставляла. мы знаем, что - были; но вот меня это не трогает - как и её саму, похоже, не трогало.
и, наверно, это было какое-то не такое несчастье. не того ряда.
потому что, вот, трогает - что от неё все отвернулись, когда Эфрон бежал из Франции в СССР. вот едва ли эти все не этим только и останутся в истории. - были возле неё Лебедевы; но это другое, близкие люди, и не литературный круг; Одоевцева пишет, вспоминает, что однажды по-хорошему встретилась с ней... может быть... но даже если - один раз... всё равно, и это трогает. а вот никакого, там, Гронского /умер, правда/ или Штейгера - отдарить преданностью - не нашлось.
а в СССР всё было гораздо хуже, но там тоже как-то уже не вспоминается о преданности в несчастии. тоже - другой ряд. не - один против всех, а - общая беда.
кажется, она тогда - а может и после - не думала о том, есть ли кто преданный в несчастии ей самой. не сравнивала, не сопоставляла. мы знаем, что - были; но вот меня это не трогает - как и её саму, похоже, не трогало.
и, наверно, это было какое-то не такое несчастье. не того ряда.
потому что, вот, трогает - что от неё все отвернулись, когда Эфрон бежал из Франции в СССР. вот едва ли эти все не этим только и останутся в истории. - были возле неё Лебедевы; но это другое, близкие люди, и не литературный круг; Одоевцева пишет, вспоминает, что однажды по-хорошему встретилась с ней... может быть... но даже если - один раз... всё равно, и это трогает. а вот никакого, там, Гронского /умер, правда/ или Штейгера - отдарить преданностью - не нашлось.
а в СССР всё было гораздо хуже, но там тоже как-то уже не вспоминается о преданности в несчастии. тоже - другой ряд. не - один против всех, а - общая беда.
-
-
27.11.2010 в 11:31Невидимка, двойник, пересмешник...
Что ты прячешься в черных кустах?
То забьешься в дырявый скворешник,
То блеснешь на погибших крестах...
То кричишь из Маринкиной башни:
"Я сегодня вернулась домой,
Полюбуйтесь, родимые пашни,
Что за это случилось со мной!
Поглотила любимых пучина,
И разграблен родительский дом..."
Мы сегодня с тобою, Марина,
По столице полночной идем,
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет...
А вокруг погребальные звоны
Да московские хриплые стоны
Вьюги, наш заметающей след.
1940. 16 марта. Фонтанный Дом
А.А. Ахматова.